— Мне кажется, я бы полюбил твой мир,— кивнув, сказал он.— Мой, прежний, немного на него похож. Однако наши звезды раскрашены в тысячи цветов и двигаются в ночи, словно призрачные фонарики. Временами звезды опускают вуаль, чтобы скрыть свое сияние, и ночи становятся таинственными, будто пронизанными магическим сиянием. Именно в такие ночи я выходил в море под парусом вместе со своей любимой. Прекрасное время для песен.— Его голос снова стал печальным.

Темнота проникла в комнату, темнота и молчание, еда остыла, и Шарра едва различала лицо мужчины. Поэтому она поднялась, подошла к нему и присела на край стола рядом с его стулом. Ларен кивнул и улыбнулся. В тот же миг послышалось шипение, и на стенах зажглись факелы.

Он предложил девушке еще вина, и ее пальцы слегка задержались на его руке, когда она брала бокал.

— Совсем как у нас,— призналась Шарра.— Когда дули теплые ветры, а вокруг никого не было, мы любили лежать рядом под открытым небом — Кайдар и я.— Она замолчала, бросив на собеседника быстрый взгляд.

— Кайдар? — Ларен вопросительно посмотрел на девушку.

— Он бы тебе понравился. И ты бы ему пришелся по душе, так мне кажется. Он был высоким и рыжеволосым, а в его глазах горел огонь. Кайдар, как и я, обладал могуществом, а еще — несгибаемой волей, он всегда был сильнее меня. Однажды ночью Семеро схватили его, но не убили, а лишь перенесли из нашего мира в другой. И теперь я пытаюсь его найти. Благодаря моей короне им будет не просто меня остановить.

Ларен пил вино, наблюдая за игрой мерцающего света на металле кубка.

— Существует бесконечное множество миров, Шарра.

— У меня есть время... я, как и ты, Ларен, не старею. Я его найду.

— Ты так сильно его любишь?

Девушке не удалось скрыть промелькнувшую на лице счастливую улыбку.

— Да,— промолвила она, но теперь ее голос казался немного потерянным.— Да. Он подарил мне счастье. Мы пробыли вместе совсем недолго, но он действительно сделал меня счастливой. И Семеро здесь бессильны. Я радовалась, когда просто смотрела на него или когда он меня обнимал... а еще я так любила его улыбку!

— Понятно.— Уголки губ Ларена Дорра дрогнули.

Наступила неловкая тишина, которую наконец прервала Шарра.

— Однако мы отвлеклись. Ты так и не рассказал мне, почему твои окна исчезают на ночь.

— Ты прошла долгий путь, Шарра. Ты странствуешь между мирами. Ты когда-нибудь встречала миры без звезд?

— Да, множество раз. Я видела вселенную, где янтарное солнце сияет для единственного мира, а огромные небеса остаются пустыми всю ночь. Мне довелось побывать там, где вообще нет неба, а шипящие солнца горят под поверхностью океана. Я бродила по болотам Каррадайна и наблюдала за тем, как темные маги зажигают радугу, чтобы осветить лишенную солнца землю.

— В моем мире нет звезд,— сказал Ларен.

— Неужели это так тебя пугает, что ты всегда остаешься в замке на ночь?

— Нет. Конечно же, все не так просто.— Он взглянул на девушку.— Хочешь посмотреть?

Шарра кивнула.

Факелы погасли так же внезапно, как загорелись, и комната погрузилась в темноту. Каменная стена за спиной Дорра исчезла, словно обратилась в пыль, и в комнату хлынул свет.

Небо оставалось темным, однако было видно, как на его фоне двигается странное существо. Оно светилось, заливая все вокруг ярким сиянием. Шарра недоуменно рассматривала его и почувствовала, что чудовище тоже на нее смотрит. Монстр, заполнив собой полнеба, казался выше горных хребтов, он отдаленно напоминал человека, одетого в длинный плащ с капюшоном, тьма под которым казалась особенно отвратительной.

Тихое дыхание Ларена, биение ее собственного сердца и далекие рыдания птиц...

Мерзкая тварь взирала на нее сверху вниз, и Шарра ощутила, как ее душу наполняет холодный мрак. Застыв на месте, она не могла отвести взгляд от диковинного существа, которое теперь тоже не двигалось. Потом чудовище повернулось, медленно подняло руку, и рядом с ним возник крошечный человечек с огненными глазами, он отчаянно кричал и звал Шарру.

Девушка вскрикнула и отвернулась. В следующее мгновение окно исчезло. Остались лишь стена, грубый надежный камень, ряд горящих факелов и Ларен, обнимающий ее своими сильными руками.

— Всего лишь мираж,— негромко произнес он, крепко прижал к себе девушку и погладил ее волосы,— Прежде я часто испытывал себя по ночам,— задумчиво продолжал мужчина,— Они приходили по очереди, чтобы поглазеть на меня — каждый из Семерых,— и всегда мучили тех, кого я любил. Теперь я не смотрю на ночное небо.

— Чувствую себя словно оскверненной,— все еще дрожа, пробормотала Шарра.

— Пойдем,— сказал Ларен,— наверху есть горячая вода, и ты смоешь холод, а потом я спою для тебя.— Он взял ее за руку и повел в башню.

Пока Шарра принимала горячую ванну, Ларен Дорр настраивал свой инструмент у нее в спальне. Она вошла, завернутая с ног до головы в огромную ворсистую простыню, уселась на кровать и стала вытирать волосы.

На сей раз он спел ей о другом сне, в котором был богом и врагом Семерых. Громкая музыка прерывалась молниями и волнами страха, лучи света сливались, чтобы образовать алое поле битвы, где ослепительно белый Ларен сражается с тенями и чудовищами из кошмаров. Их семеро, они окружили его плотным кольцом, со всех сторон атакуя копьями абсолютного мрака. Ларен отвечал им огнем и бурей. Но в конце концов они его одолели, сияние померкло, песня снова зазвучала тихо и печально, видение стало расплывчатым по мере того, как медленно потекли бесконечные столетия.

Не успели смолкнуть последние звуки и погаснуть сполохи разноцветного пламени, как Ларен начал другую балладу, слова Которой, очевидно, знал не так твердо. Его тонкие пальцы не раз замирали над струнами, порой возвращаясь к только что прозвучавшим аккордам, а голос неуверенно дрожал, ведь он сочинял новую песню, посвятив ее Шарре. Он поведал о горячей любви и нескончаемых поисках, о мирах, сменяющих друг друга, темной короне и затаившихся в укромных уголках стражах, что ведут войну при помощи острых когтей, обмана и коварства. В спальне, где они сидели, рождались красочные картины, на которых обжигающее белое солнце полыхало на дне вечного океана, откуда вырывались шипящие облака пара, и люди древнее самого времени зажигали радуги, стараясь разогнать мрак. А еще Ларен пел о Кайдаре, ему удаюсь понять, ухватить истинную суть возлюбленного Шарры, вернуть ей огонь, горевший в его глазах, разбудить самые сокровенные воспоминания. Он помог девушке снова поверить в то, что она сумеет его отыскать.

Однако музыка смолкла, и в воздухе повис вопрос, который рассыпался множеством осколков многоголосого эха. Продолжения нет. Пока нет.

Шарра плакала.

— Благодарю тебя. Ты вернул мне Кайдара,— сквозь слезы прошептала она.

— Я всего лишь спел песню,— пожав плечами, ответил Дорр.

И снова он оставил ее, легко прикоснувшись пальцами к щеке, а девушка еще несколько минут стояла, кутаясь в мягкую теплую простыню. Затем закрыла дверь на засов и задула все свечи, превратив свет в мрак. Она забралась в постель, но еще долго не могла заснуть.

Когда Шарра, сама не зная почему, открыла глаза, стояла глубокая ночь. Она лежала, не шевелясь, и тихонько оглядывала комнату. Ничего. Совсем ничего. Или?..

И тут она его увидела, он сидел в кресле, в углу спальни, положив подбородок на сцепленные пальцы,— как и тогда, в первый раз. Его невероятные глаза были широко раскрыты и казались чернее ночной темноты, наполнявшей комнату. Он не шевелился.

— Ларен? — тихонько позвала Шарра, еще не до конца уверенная в том, что видит именно его.

— Да,— ответил он, не меняя позы.— Прошлой ночью я тоже за тобой наблюдал, когда ты спала. Ты настоящее чудо. Мое одиночество длится так долго... И очень скоро ты меня покинешь.

— О, Ларен...

Одно короткое мгновение в спальне царила тишина, словно они пытались понять и рассказать друг другу без слов, что чувствуют. А потом Шарра откинула одеяло, и Ларен пришел к ней.